Надежда — опасная штука. Надежда может свести человека с ума.
— И знаешь, о чем эта книга? — Нет. — Она о побеге из тюрьмы. — Может её тоже поставить в раздел «образование»?
Есть что-то внутри тебя, что нельзя потрогать, оно только твое. Это надежда.
Иногда время может резать, как острая бритва.
Сначала ты ненавидишь эти стены, потом — привыкаешь, ну а когда просидишь здесь достаточно долго — получается, что ты от них зависишь.
В том-то и прелесть музыки — ее не могут конфисковать.
Я был честным человеком. Мне достаточно было сесть в тюрьму, чтоб я стал преступником.
Некоторое лучше не узнавать.
Неудача — она как будто бы летает вокруг, ну и в конце концов, она должна на кого-нибудь опуститься.
Шахматы — игра королей. Цивилизованная и стратегическая, и абсолютно непресекаемая.
Вы хотите знать, раскаиваюсь ли я? Не проходит и дня, чтобы я не сожалел об этом. Не потому, что я здесь и не потому, что я должен. Я вспоминаю себя в прошлом, когда я был глупым мальчишкой, который совершил ужасное преступление. Я хочу поговорить с ним, объяснить, что к чему, хочу вправить ему мозги, но не могу. Этого парня давно нет, остался только этот старик, и я должен с этим жить.
Я надеюсь, что переберусь через границу, надеюсь увидеть своего друга и пожать ему руку, я надеюсь, что Тихий океан такой же голубой, каким он мне снился, я надеюсь
Знаешь, что мексиканцы говорят про Тихий океан? Говорят, что у него нет памяти.
Все что нужно — это терпение, время и давление.
Я до сих пор не знаю, о чём пели эти две итальянки, да и знать не хочу. Кое о чём лучше молчать. Мне хочется думать, что они пели о чём-то столь прекрасном, что это не выразить словами, и от этого у тебя болит сердце. Говорю вам, эти голоса парили там, куда никто не смеет забираться в своих мечтах. Словно какая-то красивая птица залетела в нашу клетушку и заставила эти стены исчезнуть. И на какое-то мгновение каждый обитатель Шоушенка почувствовал себя свободным человеком.
— Оно того стоило? Две недели в яме? — Самый лёгкий срок
— Брехня! В яме легко не бывает. Там неделя тянется как год. Это точно. — Со мной был мистер Моцарт. — Тебе разрешили взять с собой проигрыватель? — Он был здесь(показывает на голову), и здесь (показывает на сердце). Красота музыки, её отнять нельзя. На вас музыка так не действует? — Ну, я в молодости играл на губной гармошке. Потом утратил интерес. Здесь от этого нету прока. — Здесь от этого огромный прок. Тебе это нужно, чтобы не забыть
— Не забыть?
Отойдите! С ним происходит несчастный случай!
Мы сидели и пили пиво, солнце грело нам плечи, было такое ощущение, что мы свободные люди.
Мир катится всё дальше и почему-то стал торопиться.
Мы здесь все невиновны, ты разве не знаешь?
Я верю в две вещи: в дисциплину и Библию. Здесь вы получите и то, и другое. Вверьте ваши души Господу, потому что ваши задницы принадлежат мне.
Надежда — это хорошая вещь, может быть, даже лучшая, а хорошие вещи не умирают.
Тебя отправляют сюда на всю жизнь, и именно жизнь и забирают.
На твоём месте я бы вырастил глаза на затылке.
День новый — дерьмо старое.
Если ты зашел так далеко, может ты зайдешь еще дальше?
Страх делает тебя пленником. Надежда дает тебе свободу.
Хочу туда, где тепло и нет памяти.
У каждого человека наступает момент, когда он сломался.
В тюрьме сказок не рассказывают. Тюрьма вообще не похожа на сказку.
Черные, белые, желтые и краснокожие — в тюрьме все это несущественно, вот уж где наступает всеобщее равенство.
Всё сводится к очень простому выбору: занимайся жизнью или занимайся смертью.
Они становятся глухими, как только речь заходит о деньгах.
Я так возбужден, что мне не сидится на месте, а мысли не держатся в голове. Думаю, так может чувствовать себя только свободный человек. Свободный человек в начале длинного пути, конец которого неясен.
У меня бывали долгие ночи в тюрьме. В полной темноте, наедине со своими мыслями.
Остается лишь адский холод и впереди время, чтобы поразмышлять об этом.
В тюрьме человек может делать всё, что угодно. Лишь бы его мозг был занят.
Господь явил нам чудо! Человек исчез, как пердёж на ветру!
Моя жена говорила, что меня не понять, что я как закрытая книга. Постоянно на это жаловалась. Она была красива. Боже, я любил её. Просто не знал, как показать. И убил её, Рэд. Я не стрелял, но я прогнал её, и она умерла из-за меня. Из-за того, какой я
Тихий океан. Я бы испугался. Он такой большой.
Энди Дюфрейн прополз через реку дерьма и выполз чистым.
Ходят слухи, что ты высокомерен. Думаешь, твоё дерьмо пахнет приятнее других?
— Переживай, если хочешь, но ты не нажимал на курок. — Не нажимал. Кто-то другой нажал. И я оказался здесь. Невезуха, наверное. Она всегда рядом и кого-то цепляет. Выпал мой черёд. Всё
я оказался на пути торнадо. Не думал, что буря продлится так долго.
Первая ночь – самая тяжелая без всяких сомнений. Вы как бы заново рождаетесь с обожжённой кожей и полуслепой от всех этих дезинфицирующих средств. И когда вас бросают в камеру, когда засовы с грохотом закрываются, только тогда вы понимаете, что все это правда. Прошлая жизнь улетучивается в мгновение ока.
— Говорят, ты — тот человек, который может достать кое-какие вещи. — Я предпочитаю не называть это так: просто я знаю местонахождение некоторых вещей.
ИНОГДА Я НАЧИНАЮ ГРУСТИТЬ И ТОГДА Я
ВСПОМИНАЮ, ЧТО ПТИЦ В НЕВОЛЕ НЕ УДЕРЖИШЬ
И КОГДА ОНИ УЛЕТАЮТ,ЧАСТЬ ТЕБЯ ПОНИМАЕТ,
ЧТО НЕЛЫЗЯ ДЕРЖАТЬ ИХ ВЗАПЕРТИ.
ТЫ УСПОКАИВАЕШЬСЯ И РАДУЕШЫСЯ, ЧТО ИХ
БОЛЬШЕ НЕТ.
НО ТО МЕСТО, ГДЕ ТЫ ЖИВЕШЬ, СТАНОВИТСЯ
МРАЧНЕЕ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОНИ УЛЕТЕЛИ.
ВИДИМО, Я ПРОСТО СКУЧАЛ ПО МОЕМУ ДРУГУ.
Некоторые птицы не созданы для того, чтобы жить в клетке - их перья слишком яркие...
|