Если ты не уничтожил себя сам, тебя обязательно уничтожит кто-то другой. Вариантов нет.
— А что, всю жизнь быть одному, как ты? — Люди всегда одни, и больше всего они ненавидят тех, кто рядом.
— Вот они, твои люди: пацаны зарезали друга из-за велика. Вот еще неплохо: студентка сына новорожденного в мусоропровод спустила. О, а это как тебе? Отец дочь годами насиловал, а мать знала – и молчала. Ты лучше расскажи, как можно собственного сына в «дурку» сдать? — Рот закрой. — Что ж ты про это не пишешь? Ты же это прочувствовал.
Он лежал на асфальте, а его правая рука обернулась ладонью вверх. Как если бы убитый перед смертью решил обратиться к небу за подаянием. Последним что он почувствовал, были капли дождевой влаги на лице. Одна попала в рот и он ощутил ее вкус. Пронзительный вкус сырости и детства
Каждый шаг, каждый поступок, даже самый продуманный, может оказаться неверным. Как бы то ни было – это лучше, чем стоять на месте.
Он упал. Я бил его рукоятью пистолета, и чувствовал только одно — удовлетворение. Он кричал и пытался закрыться руками, он упал, но я продолжал бить. Я могу сделать с ним всё, что угодно. Вика тоже что-то кричала
Я не обращал на неё внимания. Вдруг я понял, как хочу умереть. Хочу умереть в тот момент, когда пойму свою полную силу. Умереть не писателем.
— А знаешь, чем птички на людей похожи? — Чем? — Слетаются туда, где корм.
|